Рыцарская культура

Яркой и столь часто романтизировавшейся впоследствии страницей культурной жизни средневековья была рыцарская культура. Ее создателем и носителем являлось рыцарство — военно-аристократическое сословие, зародившееся еще в раннем средневековье и достигшее расцвета в XI—XIV вв. Своими корнями идеология рыцарства уходит, с одной стороны, в глубины самосознания варварских народов, а с другой — в развитую христианством концепцию служения, вначале толковавшегося как чисто религиозное, но в средние века приобретшего намного более широкое значение и распространившегося на область чисто светских отношений, вплоть до служения даме сердца.
Верность сеньору составляла ядро рыцарского эпоса. Предательство и вероломство считались для рыцаря тягчайшим грехом, влекли за собой исключение из корпорации. Война была профессией рыцаря, но постепенно рыцарство начало себя считать вообще поборником справедливости. На деле это остава-лось недосягаемым идеалом, ибо справедливость понималась рыцарством весьма своеобразно и распро-странялась лишь на весьма узкий круг людей, нося четко выраженный сословно-корпоративный характер. Достаточно вспомнить откровенное высказывание трубадура Бертрана де Борна: «Любо видеть мне народ голодающим, раздетым, страждущим, не обогретым».

Рыцарский кодекс требовал от того, кто должен был ему следовать, множества достоинств, ибо рыцарь, по выражению Раймонда Луллия, автора известного наставления, — это тот, кто «благородно поступает и ведет благородный образ жизни».
В жизни рыцаря многое было сознательно выставлено напоказ. Храбрость, щедрость, благородст-во, о которых мало кто знал, не имели цены. Рыцарь постоянно стремился к первенству, к славе. О его подвигах и любви должен был знать весь христианский мир. Отсюда внешний блеск рыцарской культуры, ее особое внимание к ритуалу, атрибутике, символике цвета, предметов, к этикету. Рыцарские турниры, имитировавшие настоящие сражения, приобрели особую пышность в XIII—XIV вв., когда на них собирался цвет рыцарства из разных уголков Европы.

Рыцарская литература была не только средством выражения самосознания рыцарства, его идеалов, но и активно их формировала. Обратная связь была настолько сильной, что средневековые хронисты, описывая сражения или подвиги реальных людей, делали это в соответствии с образцами из рыцарских романов, которые, возникнув в середине XII в., за несколько десятилетий стали центральным явлением светской культуры. Они создавались на народных языках, действие развивалось как череда приключений-авантюр героев. Одним из главных источников западноевропейского рыцарского (куртуазного) романа был кельтский эпос о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Из него родилась прекраснейшая повесть о любви и смерти — история Тристана и Изольды, навеки оставшаяся в сокровищнице человеческой культуры. Герои этого бретонского цикла Ланселот и Персеваль, Пальмерин и Амидис и другие, по мысли создателей романов, среди которых самым известным был французский поэт XII в. Кретьен де Труа, воплощали высшие человеческие ценности, принадлежавшие не потустороннему, а земному бытию. Это особенно ярко выразилось в новом понимании любви, бывшей центром и движущей силой любого рыцарского романа. В рыцарской культуре возникает культ дамы, составлявший необходимый элемент куртуазности. С конца XI в. в Провансе расцветает поэзия трубадуров — поэтов-рыцарей. В XII в. из Прованса увлечение ею распространяется в другие страны. На севере Франции появляются труверы, в Германии — миннезингеры, куртуазная поэзия развивается и в Италии, и на Пиренейском полуострове.
Любовное служение стало своего рода «религией» высшего круга. Не случайным представляется и то, что в это же время в средневековом христианстве на первый план выдвигается культ девы Марии. Мадонна царит в небесах и в сердцах верующих, подобно тому как дама царит в сердце влюбенного в нее рыцаря.
При всей своей привлекательности идеал куртуазности далеко не всегда воплощался в жизни. С упадком рыцарства в XV в. он становится лишь элементом модной игры.