Афины после Коринфской войны (Соперничество со Спартой).

У Спарты оставалось еще два возможных соперника, препятствовавших «восстановлению ее прежней деспотии в Элладе» (Диодор, XV). Главным из них были, конечно, Афины — надежда и оплот всех греческих демократов: к Афинам взывали о помощи мантинейцы, когда лакедемоняне предприняли против них свой поход; в них находили убежище беглецы из всех оккупированных Спартой греческих городов. Хотя и изолированные благодаря Анталкидову миру, потерявшие таких ценных союзников, как Коринф и Аргос, всецело подпавших теперь под спартанское влияние, Афины были единственным, кроме Спарты, государством Греции, которое выиграло в результате Коринфской войны. Позорный договор 404 г. до н. э. был аннулирован, были восстановлены их городские и Длинные стены, вновь в их распоряжении был значительный военный флот (более 100 триер). Они вернули себе острова Лемнос, Имброс и Скирос, командующие над проливами в Понт, и крепко заняли их своими клерухиями.

Так как и Византий по-прежнему оставался в тесной дружбе с Афинами, то путь в Черноморье был полностью в их руках. Естественно поэтому, что и царь Боспора Левкон I (389–388—349–348), продолжая по примеру своего отца Сатира I особенно благосклонно относиться к афинским закупщикам хлеба, даровал им право первым нагружать суда, освободил
от торговых пошлин и сам посылал в Афины много хлеба. Во Фракии они имели сильную опору благодаря союзу с царем одрисов Котисом (384—360 гг.), который даже одну из своих дочерей выдал замуж за командира присланного ему афинского вспомогательного отряда Ификрата. Дружественные и союзные отношения сохранили Афины также с крупнейшими островами Эгейского моря — Лесбосом, Хиосом и Родосом, где уцелели демократические режимы.

Благодаря всему этому Афины чувствовали себя настолько сильными, что даже решились, уже после заключения «Царского мира», тайно поддерживать восставшего против персов правителя Кипра Евагора и отделившийся от Персии Египет, причем талантливый афинский военачальник Хабрий сумел нанести персидским военным силам несколько очень
чувствительных ударов.

Афины, таким образом, стали центром, откуда стали раздаваться негодующие обращения ко всей Элладе против гибельной для нее политики Спарты. На олимпийском празднестве 384 г. до н. э. с таким протестом горячо выступил перед обширной общегреческой аудиторией Лисий: «Более всего удивляют меня спартанцы! Что же они думают, так равнодушно взирая на пожар Эллады? Ведь у них гегемония над эллинами, и притом заслуженная вследствие присущей им доблести и знания военного дела… Всякий порядочный и достойный гражданин видит, в каком позорном положении теперь Эллада, когда многие местности ее находятся под властью варвара и многие города разорены тиранами… Вам следует прекратить войны между собой, единодушно стремиться к общему спасению, стыдиться прошлого, бояться за будущее, подражать предкам, которые у варваров, желавших завладеть чужой землей, отняли их собственную и, изгнавши тиранов, сделали свободу общим достоянием» (Лисий. Олимпийская речь, 3—7).